Газета // №18 (27 июля - 2 августа)
Иван Верховых: «У нас был зритель, которого нет даже в Москве…»
Елена БАЛАЯН
ДОРОГОМУ ИВАНУ ИВАНОВИЧУ – ОТ ВЛАДИМИРА ВЛАДИМИРОВИЧА!
– Ну, Иван Иваныч, признавайтесь, зачем бороду отрастили?
– Затем, что в образ вхожу. Режиссер Евгений Каменькович, один из основателей театра Фоменко, предложил мне роль Автора в спектакле по роману Михаила Шишкина (лауреат премии «Национальный бестселлер», живет в Швейцарии. – Авт.) «Венерин волос». Я долго экспериментировал с внешностью, разные у меня были прически, но все было не то. Потом, когда пришел с короткой прической и короткой бородой, режиссер, наконец, сказал: «Вот! Это то, что нужно!»
– Что это вас вдруг на сцену потянуло?
– Все началось с «Трех сестер». Репетиции шли туго: одни актеры болели, другие снимались. Я пока заменял их, успел переиграть все роли. Видно, Каменькович заметил во мне что-то эдакое, вот и предложил.
– Давайте вернемся на три года назад. Все знают, почему вы уехали в Москву, но немногие знают, как...
– Все произошло совершенно случайно: я поехал в Москву на вручение премии. Однажды мне позвонили домой и сказали: «Здравствуйте, вас беспокоит приемная президента России...». А я до этого был в Москве, у меня там друзья с юмором, любят розыгрыши. «Да знаем мы вашу приемную! – отвечаю. – Такая же приемная, как я – банно-прачечный трест!». «Да нет, Иван Иваныч, это серьезно. Вы получили премию комитета по культуре и искусству при президенте России. И должны через месяц приехать ее получить». Я говорю: «Ну, спаси-иии-ибо! Коне-ееееее-ечно! Обязательно буду. Привет Владимиру Владимировичу!». Ну, я не поленился, позвонил Краснову, он уже тогда работал во МХАТе. Говорю, Владимир Александрович, меня тут кто-то разыгрывает, узнайте там, пожалуйста, что за ерунда. Через день звонит – есть, говорит, такая премия. 10 тысяч долларов. Женя Миронов выдвигал, комитет поддержал. Все серьезно, приезжай. Приехал. А тут Рустик Юскаев, наш давний саратовский друг, который уже тогда работал у Петра Наумовича, говорит: «Слушай, тут Фома взялся “Три сестры” ставить, пойдем к нему, я предложу тебя на роль Чехова...». Поговорили-поговорили, разошлись. На следующий день встречаю Краснова: «Не ходи, – говорит, – к Фоме, пойдем лучше к нам во МХАТ». До 4 утра уговаривал, но так и не уговорил. Пошли мы к Фоме. Пришли, поговорили, оказалось – очень много точек пересечения. Поначалу у меня и в мыслях не было оставаться в Москве. Думал, приеду, поставим «Трех сестер» и уеду. Но уезжать не было смысла: последняя надежда, связанная с театром АТХ, умерла еще году в девяносто четвертом-пятом. На чем держались дальше, вообще не известно. А здесь хоть и маленький, но театр. Театр-Дом. Тот дом, о котором мы в Саратове так долго мечтали... В ИНТЕРЕСАХ РЕВОЛЮЦИИ. ТЕАТРАЛЬНОЙ...
– Мысли на тему «а вдруг не получится» посещали?
– Да нет, в общем-то, таких мыслей не было. Мне поначалу даже казалось, что это тот же театр АТХ, только главный в нем не я, а Петр Наумович Фоменко – настолько все оказалось похоже. Единственное отличие – работы в театре Фоменко всегда невпроворот. Здесь-то мы ленились очень: надоело работать – распустил театр на неделю, а то и на месяц. Там такие вещи, естественно, не проходят: работать приходится по 14 часов в сутки. Но это на самом деле очень хорошо: только когда много работаешь, может родиться что-то настоящее.
– С коллективом не было трений?
– Нет, потому что в театре, во-первых, есть саратовские люди очень авторитетные – Галя Тюнина, Рустик Юскаев. Во-вторых, некоторые актеры видели мои спектакли в Москве, когда мы приезжали на гастроли или фестивали, и рассказали остальным, кто я и что из себя представляю. Что до Петра Наумовича, то это на самом деле гений, работать с которым просто счастье.
– Кроме работы, чем занимаетесь?
– Кроме работы, ничем. Москву я плохо знаю, тусовки не люблю, в театры хожу редко...
– Ничего себе! Это почему же?
– Времени жалко, да и мало чего интересного на самом деле.
– Это в Москве-то мало интересного?
– В смысле театральном – да. Мне кажется, что сейчас вообще кризис театра. В глобальном, мировом масштабе. Интересные спектакли есть, но не более того. Когда появился МХАТ, это стало своего рода революцией. Потом роль «революционера» стал играть «Современник». Позже возник Анатолий Васильев. С тех пор никаких революций не случалось – один сплошной застой, который продолжается уже 26 лет. Так что, как говорил Антон Палыч, «нужно только работать».
– А как в финансовом плане? Квартиру пока не удалось приобрести?
– Нет, с квартирой пока не получается. Цены на жилье в Москве взлетели раза в четыре. Если раньше за 40 тысяч долларов можно было купить какую-то маленькую «двушечку», то сейчас за эти деньги не купишь даже коммуналку.
– А зачем покупать, вон Табаков Сосновскому за просто так квартиру выделил. Чем вы с Фоменко хуже?
– Ну, Табакова с Фоменко нельзя сравнивать. Табаков он чиновник, везде ходит, всех знает. Фоменко никуда не ходит, ни с кем не общается, что, кстати, не мешает ему оставаться великим режиссером современности.
– А правду говорят, что Фоменко видит в вас своего будущего преемника?
– Это кто ж такое говорит?
– Ну, допустим, Ганин... (бывший актер театра АТХ. – Авт.)
– Ну, Ганин как всегда все преувеличивает. Просто однажды мы сидели втроем – я, Ганин, Петр Наумович, и выпивали. Точнее, мы с Ганиным выпивали, а потом зашел Петр Наумович. Видно, соскучился! После этого Ганин стал говорить, что Петр Наумович меня очень любит, что у него ко мне особое отношение... Ну, это, конечно, ни о чем не говорит. Фоменко ведь достаточно закрытый человек. Никто не знает, о чем он на самом деле думает.
РЕЖИССЕР, У КОТОРОГО «НЕ ВСЕ ДОМА»
– Кроме Фоменко, с кем из мэтров успели познакомиться?
– Люди приходят самые разные. Чурикова с Панфиловым в последнее время очень полюбили наш театр, всегда в совершеннейшем восторге. Максим Суханов захаживает, Чубайс. Он, кстати, не только наш спонсор, но и постоянный зритель. Кто еще? Этот, тоже лысый, сумасшедший немного... как его? Сухоруков, да! Тот очень часто к нам приходит. При этом ведет себя всегда очень экстравагантно: сначала идет спектакль, а потом идет спектакль Сухорукова. Он кричит «браво!» в разных тональностях, с разными интерпретациями! С Мироновым вот никак не получается пересечься, он сильно занят. Зато с Евгением Поповым мы часто общаемся. Он сам меня вызванивает, зовет на всякие интересные встречи. К Аксенову вот недавно ходили, общались. Попов, кстати, меня устраивал ставить спектакль в Будапешт. Меня утвердили, обещали хорошие деньги. И все это – с одним только условием: чтобы это был спектакль по одной из пьес братьев Пресняковых, к которым у меня свое, не очень теплое отношение. Я отказался. В итоге сами Пресняковы поехали в Будапешт и поставили этот свой спектакль. Вот еще режиссер Алексей Учитель зовет меня преподавать к себе во ВГИК. Он тоже очень любит наш театр, часто приходит на спектакли, после сидим, выпиваем, общаемся. Многие наши актеры снимаются в его фильмах. Например, Ирина Пегова и Евгений Цыганов снялись в «Космосе как предчувствии». В этом году моя выпускница из «Класс-центра» поступила к нему на курс («Класс-центр» – это такая школа музыкально-драматического уклона, моя дочь тоже там учится). Еще одна моя выпускница поступила во все театральные училища Москвы! В итоге мы долго думали, куда же все-таки идти, и выбрали ГИТИС.
– Дочка в актрисы собирается?
– Ну, в 11 лет еще не известно. Она же раньше балериной стать мечтала, и эта балерина в ней периодически просыпается. Я ей говорю: «Варвара, подумай о партнерах! Кто тебя поднимет с твоим ростом? Посмотри на Волочкову!». Но если балерина просыпается в Варваре периодически, то актриса в ней живет с рождения. Недавно прихожу домой, включаю автоответчик, а там Варин голос: «Извините, но у нас не все дома! Оставьте свое сообщение после того, как я мяукну и пискну. Мяу!». Петр Наумович, кстати, ее очень любит, звонит, разговаривает. Если меня нет, он говорит: «Варюша, передай своему папе, что звонил дедушка Петя. Мяу!».
– Москву с Саратовом глупо сравнивать, и все-таки, не болит сердце, что АТХ больше нет?
– Еще как болит. Еще как... Тем не менее, когда летом приезжаешь, понимаешь, что ничего бы мы здесь все равно не сделали, просто умерли бы, да и все. Потому что город как-то совсем стал... малоинтеллигентным. Идешь по улице и видишь – что-то уж слишком много лиц то ли с криминальным прошлым, то ли с криминальным будущим. Мне кажется, раньше их было не так много, по крайней мере, они были не так заметны. Раньше у нас был свой зритель – такой зритель, которого нет даже в Москве. Сейчас покажите кому-нибудь в Саратове тот же «Незаживающий рай» – я не уверен, что это будет восприниматься...
– Вот охота вам тоску на читателей нагонять! Нет бы что-нибудь оптимистичное на прощание сказать...
– О, а давай я тебе анекдот расскажу! Он такой добрый, оптимистичный. Он будет ответом на вопрос, что испытывает провинциал, приезжая в Москву. Собачка, обойдя вокруг баобаба, растерянно разводит лапами и говорит: «Ну, неописуемо!!!».